Любое "пойми пожалуйста" и два килограмма весомого, умного текста (или речи) потом, а иногда даже без "пожалуйста" - так вот, это все бессмысленно. Нас всех так по-разному выкроили, что в чужую шкуру влезть невозможно - ну, так, чтобы по-честному влезть, через чужие дырочки для глаз глянуть.
Обо всем, что невыносимо ценно, надо молчать. Потому что оно неразделимо.
Потому что никто - никогда - ни за что - не почувствует, что изнутри делает с тобой эта невыносимая ценность.
Я говорю давней знакомой, что именно не понимаю по-честному, не могу представить себе все это огромное вокруг ее глазами и руками, на ее месте я сначала девять месяцев чувствовала бы себя как Грегор Замза, а потом несколько лет как обреченный японец. С легкостью старательно выполняемого долга и с тяжестью тайной бессмысленности оного.
Я знаю, что для моей близкой подруги все, что происходит не согласно ее подробному плану мироздания (это не про контроль, а про... викторианскую гимназию, допустим. Она так же пожизненно заперта в викторианской гимназии, как я в луна-парке), - так вот, все это так, как будто говорят ей: "по-твоему не будет, ха-ха-ха! (ну, или бе-бе-бе)". Знаю, но не изнутри: мне очень легко мириться с тем, как что-то бывает не по-моему, да и плана у меня нет.
Вероятнее всего, сделает это кто-нибудь совершенно посторонний.
Походя, не зная ни тебя, ни о тебе; понимая до конца что-то свое, просто пройдет и случайно посмотрит на все из твоих глаз, и тогда все станет совершенно по-другому, и ощетинившееся во все стороны одиночество (НИКТО не понимает до конца!) после этого будет пережито как собственная обособленность и неделимость - залог того, что с тобой будет происходить именно жизнь, а не какая-то неописуемая ерунда, которая однажды кончится смертью. И вот, когда случится, это будет уже навсегда.
(c) Raido
продолжение почти-на-ту-же-тему тут