[black-Wind]

и еще... еще... еще.

а я предупреждал.
по отчаянным просьбам окружающих - спрятано под кат.
Сау, я не могу это не постить - оно меня все-все цепляет)))
читать, к слову, можно в произвольном порядке...

лисье

"говорила мне моя прабабка -
осенью из нор выходят лисы,
по тропам лесным на мягких лапках,
к человечьим душам очень близко.

окна закрывай ты плотно-плотно,
двери запирай на все засовы,
не ходи под вечер на болото,
не ночуй ты полем да без крова.

а иначе - говорит поверье, -
ночью в грудь твою залезут лисы,
обгрызут чужое сердце звери,
да остаток закопают в листьях.

не шути над сказкою моею:
в сентябре лису узнать непросто,
лисы нас обманывать умеют
человечьим обликом и ростом.

лишь в улыбке их мелькает что-то -
рыжей шкуркой, неотвязным зовом...
и пойдешь под вечер на болото,
заночуешь полем да без крова.

а наутро грудь уже пустая,
только ветер между ребер свищет...
лисьих краж история простая,
что лиса взяла - уж не отыщешь.

нету сердца - так пиши пропало,
можешь хоть с собаками гоняться,
чтобы лис поймать, охоты мало,
лисы будут тявкать да смеяться.

а твоя судьба отныне - следом
за манящим кличем лисьей стаи...
по тропинке прямо, до рассвета,
длинный хвост дорогу заметает."

и опять про стаю. кажется я до одури соскучился по нашей несбывшейся сказке...

"мне, наверно, скажут - пора лечиться,
и ложиться вовсе не в пять утра...
у меня в ладонях живая птица,
у меня в ладонях огонь костра.
а хотите, я расскажу вам правду?
не умею сказок, не буду врать.
просто - было лето. и пахли травы,
и вплеталась нить в узелки ковра,
и над степью солнце лучи тянуло,
и бродили чалые табуны...
ты была бесстрашной, свободной, смуглой,
танцевала с бубном, читала сны,
и щенки и дети к тебе ласкались,
на запястьях - барсовые хвосты...
а потом ночные врата смыкались
и из-за холмов появлялся ты.
приходил бесшумно, садился рядом,
подставлял под пальцы лохматый бок,
шелестели ветра тугие пряди,
заплетали судьбы в лихой клубок.
а чуть позже - ты, как с небес свалившись,
(словно крылья, плащ за спиной махнет!)
ты всегда вставал в двух шагах, не ближе,
соколиный взгляд и глаза как мед.
и уже под утро, когда светлело,
от дороги слышалась песня струн,
и угли очажные уж не тлели -
загорались снова. и в дружный круг
ты вступал - с гитарою да с улыбкой,
ты кружилась в пляске, смеялся ты,
ты рычал шутливо... в тумане зыбком
предрассветном - ваши слились черты,
этот час мне помнится в полной мере,
словно был не далее чем вчера,
кем же я была... а не важно, веришь?
может, птицей.
может -
огнем костра."

совсем изнутри. Кр.Ч.S.К. и другие забавные зверушки... дымно.

"бусы низала в четыре ряда, на углях плясала,
время шло к сентябрю, а ей-то какое дело -
пила и пела, спала с кем хотела,
глядела вполглаза, любила вполтела,
потом совсем улетела.

дженни дразнит меня каждый август,
да так, что я уже заикаюсь.
то у порога рассыплет бисер,
то среди ночи зовет как будто, куда-то тянет,
видно, в такие дали, в такие выси,
что если трезвый - без слез не взглянешь, живым не встанешь.
то постучит, то на гвоздик повесит четки,
то свое имя соломинкой пишет в пыли,
то запоет о желтой подводной лодке
так далеко, еле слышно, как будто снится, совсем вдали.
дженни, не надо, я пью две недели, за мной пришли.

я просыпаюсь мертвым четвертый август,
осень за дверью, осенью будет еще темней.
была бы дженни, колокольчик бы положила на подоконник,
снизка зеленых бус разлетелась бы по ступеням,
мы бы проснулись в одной постели.
я ведь не знаю, как ее звали на самом деле,
кто был я такой, чтобы смотреть в ее паспорт,
кто я такой теперь, чтобы каждое лето в память о ней
вешать на грудь невесомый колючий орден -
сухой репейник."

а это уже я

"не спи; я видел – они идут за мной по пустым дворам,
не открывай им, они несут отравленное вино,
брусничный глянец, холодный дым, сквозняк из непрочных рам.
поди во двор, принеси воды и белое полотно.

останься рядом, закрой окно, мы сможем дождаться дня.
молчи, заваривай крепкий чай, гони ледяную жуть,
держи меня за руку, что уж там, давай, убеди меня,
что стоит только открыть глаза – и станет как я скажу,

что враг, ожидавший меня внизу, раскаялся и ушел,
что будет вдоволь счастливых дней, а горя наперечет,
что дом из крепости стал тюрьмой, а это нехорошо.
давай, расскажи мне, какая жизнь сквозь пальцы мои течет,

какую музыку с поводка спускает безглазый брайль,
какие гончие в тростниках берут мой горячий след…
я все закрыл на старинный ключ, закрыл и забыл пароль,
и вытер слезы, и сделал вид, как будто меня здесь нет.

и вот притворяюсь, что налегке чеканю привычный метр,
что вынес сердце из темноты, что вышел добыть огня,
что кровь моя тяжелей воды из темных кастальских недр,
что ключ поныне ношу с собой.
и кто обвинит меня."

и еще вымороченное, льдистое, белое, про нас.. про нас, душа моя.

"И пускай; сочиняй свои чудеса, хорошо тебе в ледяном краю: ничего страшнее замерзших рук, ничего чернее пяти утра. Хочешь вправду страшного – так представь себе, как я тут пою, как ломаю голос о зимний воздух – не приходится выбирать. Ты представь, как ветрено днем и серо, как здесь пусто по вечерам; гости ходят редко – им вечно чудится запретное колдовство. Вот они несут мне ненужный сор, волокут нелепый лежалый хлам – говорят: получится слово «правда» - или что-то вроде того. Ты умеешь, нам ли не знать, - смеются, - не ломайся, выдохни и скажи; скоро март, и день прибывает быстро: ты посеешь слово – мы станем жать.
Словно их привычные пустяки так надежно держат живую жизнь.
Словно в целом мире ничто другое не может ее держать.

И они не отстанут, представь себе, им же хочется знать, какими мы с тобою были на самом деле, что нам снилось, дышалось как…
Каждой дуре, услышавшей «не люблю», нужно взять себе мое имя.
Каждый, подумавший «не люблю», играет в тебя, дурак.

И когда нас выловят между строк, и когда нас выучат наизусть, и когда нас выговорят взахлеб, перепишут в ноты и станут играть – все закончится. Я им скажу, что скоро найду тебя и вернусь. Знаешь, им в голову не пришло бы, что я тоже могу соврать.

Будет так высоко, что захватит дух, что померкнет свет, зазвенит в ушах, - и пускай они говорят о нас, и пускай сочинят нам северный полюс. Если мы есть – то оно затем, чтобы вместе строить воздушный шар; для того, чтобы каждая пядь земли превратилась в Марсово поле. Чтобы были мартовские ручьи, через двор убегающие в овраг, чтобы можно было уйти на север через ночь по следам полозьев -
развести в снегу неживую жизнь, драгоценный латинский прах, настоящей кровью, - и сжать в горсти, прорасти сквозь землю острейшей осью.

Чтобы слушать тонкий холодный ветер, замирающий в высоте; убежать на коньках по непрочному льду, чтобы было черно и лунно. Говорят, придумавший нас с тобой никогда не любил детей. Мы вчера не вернулись домой к утру – за что нас любить, подумай."

и если ты меня не забудешь

"не жги огня, живой листвы не трогай, ты можешь оглянуться - и остаться, не слушая того, кто говорит: идем со мной, я покажу дорогу; кто говорит: любовь растет из братства, из тайной смерти, из открытой раны; идем скорей - она уже внутри. я покажу дорогу, что темней ночного застывающего леса, незрячего колодезного глаза, воды в оправе ивовых корней; темнее двери в заповедный сад, темнее сердца, спящего до срока; идем со мной, я покажу дорогу, уже рассвет, и повернуть назад - немыслимо.
как плакать о живом.
как спрашивать – о чем узнать не вправе.
как выйти прочь, закрыв лицо от яви
беды неисцелимым торжеством.
________________________________

а утром проснешься – и нет ничего; ни жизни, ни смерти, ни крови, ни братства, ни тайной дороги. чего мне бояться – я здесь. я по имени знаю того, кто входит без дрожи в холодную реку, кто входит и просит: взгляни на меня – и больше не будет ни белого дня, ни дома, ни дерева, ни человека. я знаю того, кто – и голос, и ветер, и тень на стене; кто растет заодно с бесцветной зимой, белокафельной смертью, нетающим небом за пыльным окном, кто больше не знает, как движется время, кого не отнимут и не украдут, кто слышит меня. не забудь мое имя. запомни лицо. я приду"

а еще я хочу осень

"слышать чей-то голос, не видеть лица - наверно, странно,
по теплу от трубки ты чуешь дружбы простой предел.
это волчья осень, смешные дали, чужие страны,
отпечаток лапы на монитор - как вчерашний день.

если тянет жилы холодный дождь у дверей подъезда,
и трамваи мечутся, растеряв свой привычный груз,
быть нелепым зверем в такой момент - до чертей не к месту,
и по мокрой шерсти, пятная свитер, стекает грусть.

кто-то поселился в твоем шкафу - он совсем не страшный,
он шуршит по курткам, чихает нитками от пальто.
это лисья осень, спрячь носик в лапки, усни пораньше,
чтоб зима осталась за белой дверью и за бортом.

засыпает мышка - ведь по часам уже пол-седьмого,
засыпают книги, гитара, плед и заморский свин.
сериал безнадежно старый, чертовски новый,
в нем немного правды, немного веры и чуть любви.

а потом когтистой и мягкой лапой наступит завтра,
и не надо будет жалеть о том, что не досказал...
это осень кошек, больших, пятнистых и полосатых,
вертикальных черточек наискось в золотых глазах.

молоко с печеньем, одеться можно и потеплее,
ты пойдешь со мною гулять, пожалуйста, ну пошли,
обещаю себя вести наконец взрослее...
эта осень клубком свернулась вокруг земли"